Давным-давно правил здесь почитаемый в народе князь Симон, и построил он сторожевую башню для защиты подданных от набегов. Любили князя и домашние слуги, и все крестьяне его обширных земель. И равные ему и подданные его. Но более всех любила старика-князя дочь его, красавица Макрина.
Был у князя еще сын Мамука, да не благословил его Создатель отцовской доблестью и добротой: попадется ему в руки птенец — пригвоздит к дереву, котят и щенков — забьет камнями, да и человеку слабому всегда учинит злодеяние.
Много терпела от него и Макрина. Скрывала она от отца синяки от шлепков и побоев, но светлый взор князя Симона и без того замечал дурные наклонности сына. Печалился и горевал бедный старик, но так и не успел ничего сделать, будучи не в силах решиться на строгие меры. Долго и праведно жил старый князь, но пришло время — послал Бог и за его душой. Скончался добрый старец, вся окрестность огласилась плачем, а больше всех — убивалась по отцу Макрина.
Из всей округи съехались многочисленные друзья и соратники Симона. Старые князья произносили длинные и цветистые речи о его заслугах, уме и достоинствах, молодые с уважением слушали почтенных родоначальников, прося милосердного Бога о подобных почестях после своей кончины. Похоронили князя Симона в родовой церкви. После трехдневной тризны разъехались все восвояси и остались печальном доме лишь неутешная Макрина и мрачный Мамука.
Все изменилось в том жилище, которое убогие считали приютом, а соседи и приятели самым гостеприимным убежищем. Измучилась прислуга, исполняя прихоти молодого князя. Трудно стало и народу: увеличил Мамука галлу (хлебную подать) и сабалахо (плату за подножный корм и сенокос), глумился и издевался над своими поддаными, а еще более — над своей беззащитной сестрой.
А та, слыша стоны беззащитных, без укора, с мольбой и слезами, стала просить брата усмирить свое гордое сердце. Но для Мамуки хуже ножа острого были просьбы сестры, пригрозил он Макрине, что запрет ее в Арагвинскую башню и уморит голодом.
Страх чужд был сердцу молодой княжны, доброта и вера в Бога крепка в ней, поэтому вновь обратилась она к брату, чтобы не разорял он крестьян и был милостив к близким и слугам. Без меры рассвирепел Мамука и заточил сестру в караульную башню, а стражу свел вниз и велел ей оставаться у ворот и крепко накрепко сторожить Макрину.
Узнали неприятели о том, что сторожевая башня стала темницей и более никто не оповещает об их набегах, и начали отгонять себе стада скота в горы. А Макрина — все усердно молила Божью Матерь чтоб смягчила та сердце Мамуки, для облегчения участи страдающих под его игом. Чистая молитва ее вознеслась к Престолу Божьему.
Согнал Мамука всех людей своих на работу, не позволяя им отлучиться даже для трапезы — около башни поставили котлы и варили в них скудную еду. Поднялась княгиня на вершину башни, и увидела утомленных людей, шедших к котлам за своей пищей, а над котлами — кружили вороны. И начали падать вороны в котлы, гадко стало труженикам оттого, что в пище их варится нечистая птица. Стали они выливать содержимое котлов на землю.
«Что вы делаете!» — вскричал подошедший князь.
Не успел он и договорить, как поползли из котлов змеи, и, переплетясь, опутали изверга. Раскаялся Мамука тогда в грехах своих. Взмолилась и сестра его, Макрина, дала обет провести остаток дней своих в монастыре.
И свершилось чудо: змеи попадали на землю, как сухие корни, а вороны- улетели в горы.
Тогда же взвилась над башней белая голубка. Это душа князя Симона — говорил народ.
Даровал Мамука своему народу свободу и раздал он добро свое разоренным крестьянам. Но не успокоилась на том душа его. Воздвиг он храм во славу Господа и совершенного Им чуда. А после, в нищенском одеянии, ушел Мамута в дальние страны.
Прошло много лет. Не осталось уже в живых ни одного очевидца раскаяния Мамуки, история его превратилась в предание.
На исходе семидесятого года отпевали Макрину в Мцхетской церкви. Прибыл на тот обряд неведомый старик. Спокойно и важно подошел он к усопшей, благоговейно преклонил колени, и промолвил: «Милая сестра, мы с тобой исполнили наши обеты».
Только выговорил старец эти слова, как дух его покойно воссоединился с душою сестры.
И поняли все, что что старец этот — Мамука, и погребли его вместе с отцом его и сестрой.
Добрые люди говорили, что в ту ночь сладко и звучно шептались вокруг родовой церкви и зеленая трава и густые кроны деревьев, а к утру расцвели яркие цветы, невиданные ранее в тех краях.